«Чем больше их лживость разоблачается жизнью, тем всё более лицемерным, моральным и священным становится язык этого образцового общества» (Карл Маркс).
Один приём буржуазной пропаганды всегда и во всех странах оказывается наиболее распространённым и действенным. Лги, кричи, повторяй ложь, не дай выслушать правды, залей всё потоком ругани, помешай непредвзятому, критическому разъяснению общественно значимого события, — «что-нибудь да останется» в сознании обывателя.
«В октябре 1917 года большевики отобрали и поделили заработанную, добытую чужим трудом собственность», — кричат, запугивают нынешнего гражданина, натравливают его на сторонников общественной собственности защитники собственности частной.
Но так ли это? Действительно ли в ходе Великой Октябрьской социалистической революции большевики «отобрали и поделили»? Нет, не так. Так могут говорить или начинающие политтехнологи, которые изучают историю СССР по «учебнику» Сванидзе, или защитники частной собственности на землю и средства производства, злейшие враги рабочих и крестьян. В действительности, в ходе Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года, во-первых, не большевики, а рабочие и крестьяне, возглавляемые большевиками, отобрали помещичью и капиталистическую собственность, — собственность, которая была создана не личным трудом помещиков и капиталистов, а исключительно трудом крестьян и рабочих. Так что, отбирая помещичью и капиталистическую собственность в октябре 1917 года, рабочие и крестьяне возвращали себе то, что было у них же отнято изощрённым грабительским путём. Во-вторых, отобранную у помещиков и капиталистов собственность, рабочие и крестьяне не поделили, а превратили в общественную, то есть в неделимую, собственность.
Но недостаточно сказать, что «отобранную у помещиков и капиталистов собственность не поделили, а превратили в общественную собственность». В настоящее время понятие «общественная собственность» сильно извращёно. Вследствие этого смысл данного понятия новому поколению, да и не только новому, но и большей части бывшего советского поколения просто неясен. Поэтому здесь, в самых общих чертах, надо пояснить, что такое общественная собственность и что собственно находилось в общественной собственности в советском обществе — СССР?
Прежде всего, общественная собственность — это собственность, которая является общим достоянием всего советского народа. Что являлось общим достоянием всего советского народа? Земля и крупные средства производства. В чём выражалось нахождение земли в общественной собственности? В том, что земля предоставлялась каждому гражданину советского общества не на основе купли-продажи, а на основе безвозмездного, то есть бесплатного и бессрочного, навечного пользования. В чём выражалось нахождение крупных средств производства в общественной собственности? В том, что крупные средства производства использовались не для обогащения кучки отдельных (частных) лиц, как это происходит в нынешней России, а для удовлетворения материальных и духовных потребностей каждого члена общества. Что же касается того, что такие социальные гарантии, как жильё, образование, здравоохранение и т.д., в советском обществе были полностью бесплатными — то эта бесплатность была обусловлена опять-таки нахождением в общественной собственности земли и крупных средств производства.
«В октябре 1917 года большевики отобрали и поделили заработанную, добытую чужим трудом собственность», — это, как мы понимаем с вами теперь, конечно же демагогия, обычный приём апологетов капитализма, которые посредством фальсификации исторических фактов стремятся притупить, ослабить борьбу трудящихся классов России за политическое господство в обществе.
Лозунг «Отобрать и поделить» — это не большевистский, а чисто буржуазный лозунг; это лозунг именно защитников частной собственности. Отобрать и поделить, поделить и переделить — это главная идея всякого общества, основанного на частной собственности. Именно защитники частной собственности отобрали и поделили общественную собственность, созданную трудом всего советского народа, после того, как разрушили СССР в декабре 1991 года.
И как обстоят дела с поделённой советской общественной собственностью в современном российском буржуазном обществе? Земля и крупные средства производства находятся в частной собственности. В чём выражается нахождение земли в частной собственности? В том, что земля предоставляется на основе платности и срочности; что фактически означает, что одна часть общества требует от другой дани за право жить. В чем выражается нахождение крупных средств производства в частной собственности? В том, что крупные средства производства употребляются не для удовлетворения материальных и духовных потребностей всех членов общества, а для обогащения кучки отдельных (частных) лиц; что фактически означает, что неработающие частные собственники крупных средств производства эксплуатируют труд рабочих, то есть безвозмездно присваивают часть продукта труда рабочих.
Впрочем, современные частные собственники крупных средств производства — капиталисты, называемые также работодателями, любят изображать себя благодетелями. Они-де предоставляют трудящимся работу, чтобы спасти их от голодной смерти. Любопытный тип этот капиталист-работодатель: предоставляет рабочему работу, да ещё оплачивает её. При кажущейся на первый взгляд логичности данного утверждения капиталистов — это, однако, чушь.
В действительности дело здесь заключается в следующем: при капиталистическом способе производства, основанном на частной собственности на землю и средства производства, трудящиеся — рабочий класс — лишены собственности на средства производства и поэтому под угрозой голодной смерти вынуждены наниматься на работу к капиталисту. Наём же рабочего капиталистом есть не что иное, как купля-продажа рабочей силы: рабочий продаёт свою рабочую силу, капиталист её покупает. Рабочий продаёт капиталисту свою рабочую силу за известную плату в день. В течение нескольких часов работы он воспроизводит стоимость этой платы. Но согласно условиям своего договора он должен работать ещё ряд часов, чтобы целиком заполнить рабочий день; стоимость, которую он создаёт в эти дополнительные часы прибавочного труда, составляет прибавочную стоимость, которая ничего не стоит капиталисту, но всё же идёт в его карман. Если бы капиталист оплачивал бы в заработной плате рабочего всю стоимость, которую рабочий создаёт в течение всего рабочего дня, то в этом случае капиталист просто лишился бы прибыли.
Короче говоря, в найме у капиталиста рабочий не только воспроизводит стоимость своей оплачиваемой рабочей силы, но сверх того, производит ещё прибавочную стоимость, которая сначала безвозмездно присваивается капиталистом, а в дальнейшем по определённым экономическим законам распределяется между всем классом капиталистов вместе с их оплачиваемыми слугами, начиная от высших государственных служащих и кончая насквозь продажными манипуляторами общественным сознанием.
Но почему буржуазия в борьбе с трудящимися классами за политическое господство в обществе делает ставку именно на ложь? Это, как убедительно доказал Карл Маркс, объясняется причинами экономическими.
Пока буржуазия вела борьбу с феодалами за политическое господство в обществе, для буржуазных политэкономов сохранялась возможность беспристрастно заниматься исследованием зарождавшегося капиталистического способа производства; беспристрастное исследование экономических явлений служило буржуазии орудием ломки старого, феодального общества и утверждения более передового, капиталистического общества. В этот, научный, период развития политической экономии буржуазный политэконом Адам Смит убедительно доказал, что рента земельного собственника (феодала) и прибыль фермера (капиталиста) есть всего лишь вычеты из продукта рабочего или из стоимости его продукта. Тем самым, однако, было доказано, что интересы буржуазии непримиримо противоположны не только интересам феодалов, но и интересам нарождающегося рабочего класса. Вместе с тем, зарождавшиеся капиталистические производственные отношения в это время находились в зачаточном состоянии, и поэтому противоположность интересов буржуазии и рабочего класса не могла проявляться в виде открытой классовой борьбы между этими двумя классами.
Но после того, как буржуазия завоевала политическую власть, укрепила своё экономическое могущество, она уже не нуждалась в беспристрастных экономических исследованиях, направленных против феодализма; её теперь привлекали идеи, обосновывающие вечность и незыблемость капиталистической эксплуатации.
С другой стороны, к этому времени капиталистические производственные отношения созрели до такой степени, что непримиримая противоположность интересов буржуазии и рабочего класса стала проявляться в виде открытой классовой борьбы между этими двумя классами. Так на арену классовой, то есть политической, борьбы вышел рабочий класс. Начиная с этого момента, борьба между буржуазией и рабочим классом за политическое господство в обществе, принимает всё более выраженные и угрожающие формы.
«Вместе с тем пробил смертный час для научной буржуазной политической экономии. Отныне дело шло не о том, правильна, или не правильна та или другая теорема, а о том, полезна она для капитала или вредна, удобно или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстное исследование уступает место сражениям наёмных писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой» (Карл Маркс).
При таких обстоятельствах, когда буржуазия правит, подчиняет себе общество самым бесстыдным обманом, когда, следовательно, «ведает, что делает», было бы детской глупостью думать, что путём законодательных актов и моральных проповедей можно заставить буржуазию жить по «совести и справедливости». «Буржуазию надо свергать, но не убеждать» — считал товарищ Ленин.
